Г-н Глушкоу отдыхал за городом. Лето выдалось жарким, но в тени деревьев сохранялась предрассветная прохлада, и Юрик проводил утро за завтраком, деля свежее молоко и краюху белого хлеба с парой назойливых мух. Впрочем, спутники человечества, с доисторических времён раздражавшие род людской, мало задевали дачника, поскольку внимание его было поглощено просмотром книг, частично сложенных стопкой на краю деревянного стола, наскоро сбитого из неровных досок, а частью разбросанных по столу, по лавке, и даже по траве. "Что за гадость?" - думал Юрик, листая очередной талмуд, - "Надо же, как противно!" - Он захлопнул книгу и бросил ею под яблоню, в компанию с утра нападавших плодов. Потом подумал и громко сказал: - Негодяй!.. Подлец!..

В ответ на его действия невдалеке зашумел виноградник, и оттуда показался г-н Литовченко, с недоумённым беспокойством сочувственно глядя на г-на Глушкоу: - Что случилось, Юрик? Что-нибудь не так? - Тот же бледнел в лице и морщился. - Представляешь, - говорил он, - на днях бродил тут по посёлку один миссионер, из новых. Вышиванка, длинные усы, шляпа из отечественной соломы. Ну и всучил мне пачку литературы. Я-то думал какие-нибудь приключения, как в Ветхом Завете или в Упанишадах, но это... такая гадость...

Юрик взял очередную книгу из стопки. Это были сборник статей М. Грушевского под редакцией М. Поплавского. - Ну что за дрянь! - крикнул г-н Глушкоу и зашвырнул книгу ещё дальше, под самую будку с буковкой "М". Он встал из-за стола, прошёлся, бормоча под нос слова, некоторые из которых мы вряд ли бы смогли процитировать при дамах, и затем, как будто неожиданная мысль посетила его замороченную голову, сказал: - О! Снесём-ка мы эти книги в кабинку для раздумий. Все ж польза будет!

Г-н Литовченко вытер липкие руки об футболку и охотно принялся помогать Юрику. Позади пошатывающейся кабинки, за забором, через пару улиц, мерно плескалось море.